В практике универсальных и европейских органов по защите прав человека, развивающей, inter alia, стандарт регулирования и осуществления адвокатской деятельности, затруднительно отыскать дело, в котором все ключевые аспекты лишения адвоката лицензии защищались бы одним правом — например, правом на профессию. Перечень прав (гражданских и политических — для Комитета по правам человека, несколько иного перечня — для Европейского суда по правам человека), реализация которых контролируется ключевыми для нас органами, не включает право на труд или произвольное лишение права на профессию как таковое.

Однако адвокаты не остаются без защиты. Как будет продемонстрировано ниже, особый статус данной профессиональной группы, а также взаимосвязанность и взаимозависимость прав человека заполняют гипотетические пробелы и все же гарантируют адвокатам возможность не быть лишенными права на профессию i) на произвольных основаниях, ii) в произвольном порядке, iii) в отсутствие учета чрезмерности вмешательства и возможности эффективного обжалования принятого в их отношении решения.

Осознание и подчеркивание особенности статуса адвокатов — общее место, среди прочего, в практике КПЧ, ЕСПЧ, оценках независимых экспертов Совета по правам человека. Специфика статуса проистекает из позиции адвокатов как «посредников между обществом и судами, призванных обеспечивать, чтобы судебная система в выполнении ее основополагающей миссии пользовалась доверием общественности», а также ключевой роли, которую они могут играть в защите фундаментальных прав человека.

В связи с этим порог допустимого вмешательства в деятельность адвокатов повышается, к государству предъявляются требования защиты данной группы. Рассматривая ряд дел, посвященных системным проблемам азербайджанской адвокатуры и системы отправления правосудия, ЕСПЧ отмечал практики произвольных арестов, задержаний, лишения лицензий, применявшихся в отношении лиц, которые так или иначе вовлечены в критику правительства — и недопустимость применения мер, оказывающих сдерживающее воздействие на обычную деятельность адвокатов.

Если государство принимает логику важности адвокатов для правовой системы государства, роли, которую они призваны играть в защите прав человека в рамках этой системы, оно должно учитывать ее во всех решениях, касающихся адвокатуры — репрессии в отношении адвокатов недопустимы. Мы считаем важным в очередной раз подсветить эту простую истину, учитывая особенности действия беларусской репрессивной машины, целенаправленно усложняющей адвокатам жизнь в различных аспектах, каждый из которых может гипотетически входить в сферу действия отдельного права человека, не связанного непосредственно с осуществлением адвокатами профессиональной деятельности — и все же нарушаемого из-за добросовестного ее осуществления.

При углублении в отдельные аспекты механизмов лишения права на профессию, важно держать в голове общую недопустимость произвольного вмешательства в деятельность адвокатов в любой форме, любым органом, на любых основаниях.

Государство использует различные механизмы для лишения адвокатов возможности осуществлять профессиональную деятельность (о них мы поговорим ниже); разнятся и формальные основания для их использования: «совершение проступка, несовместимого со званием адвоката», «совершение административного проступка», «недостаточность квалификации» — за подобными основаниями зачастую стоят законная реализация свободы выражения мнений или ассоциаций, произвольное административное или уголовное преследование (нарушающие, среди прочего, право человека на свободу и личную неприкосновенность), защита оппозиционных политиков, независимых журналистов, активистов и других «инакомыслящих» или иное добросовестное выполнение профессиональных обязанностей адвоката, дающее системе в состоянии дефолта понять, что адвокат не лоялен нынешней власти.

Прежде чем переходить к отдельным механизмам лишения лицензий, важно отметить, что произвольность оснований для вмешательства в права адвокатов (а запуск любого подобного механизма является вмешательством в осуществление их прав, вопрос — насколько обоснованным и пропорциональным допустимой цели) диктует произвольность принятых впоследствии мер, их потенциальную чрезмерность. Каким бы органом ни применялась санкция в виде лишения лицензии вследствие реализации адвокатом гарантированной ему свободы выражения мнений или вследствие произвольного административного преследования, она с большой вероятностью будет чрезмерной, а само вмешательство — неправомерным.

Три процедуры, посредством которых беларусские адвокаты в настоящее время могут быть лишены лицензии, подробно рассмотрены в данном материале. Все они, с учетом существующего правового дефолта, в отсутствие гарантии независимости судов и компетентных органов, а также иных гарантий надлежащего процесса, в той или иной степени являются произвольными и нарушают в своей деятельности права адвокатов.



а) Прекращение действия лицензии Минюстом как лицензирующим органом в связи с "совершением проступка, несовместимого со званием адвоката"

Один из подобных механизмов — констатация Квалификационной комиссией при Минюсте совершения адвокатом проступка, несовместимого с дальнейшей профессиональной деятельностью. С точки зрения соображений независимости органа, лишающего адвоката лицензии, важно отметить: основным актором и инициатором в данной процедуре выступает Министерство юстиции.

Потенциальную опасность такого положения проясняет принятое в июле 2021 года соображение КПЧ по сообщению Олега Агеева. Автор сообщения был лишен адвокатской лицензии в результате аналогичного решения Квалификационной комиссии, установившей, что адвокат совершил подобный проступок. В своей жалобе Олег обосновывал возможность и необходимость применения к рассмотрению вопроса о профессиональной судьбе адвоката статьи14 Пакта, согласно которой государство должно гарантировать право на справедливое разбирательство в гражданском процессе. С подробностями аргументации можно ознакомиться здесь, мы же отметим, что Комитет принял аргументацию автора и подчеркнул применимость гарантий, предусмотренных статьей 14, к разбирательствам в связи с прекращением действия лицензии адвоката. Более того, Комитет отметил: серьезность санкции, которая может быть применена к адвокату в результате подобного разбирательства, требует «неукоснительного соблюдения и уважения всех гарантий надлежащей правовой процедуры и справедливого судебного разбирательства». В ситуации Олега Агеева адвокат не был уведомлен об инициировании разбирательства, не имел возможности оспорить выдвинутые обвинения и не мог быть юридически представлен, при этом само разбирательство проводилось органом исполнительной власти, а не компетентным независимым органом — такую процедуру Комитет счел «произвольной, предвзятой и нарушающей принцип независимости юристов» — следовательно, нарушением обязательства государства по пункту 1 статьи 14 Пакта. Иными словами, КПЧ посчитал, что лишение адвоката лицензии (являясь, по сути своей, серьезным вмешательством в права человека) может осуществляться только органом, который обеспечивает все гарантии надлежащей правовой процедуры — независимость, возможность представлять себя в подобном процессе, состязательность, беспристрастность принимающих решение и т.д. Отсутствие этих гарантий, равно как и отсутствие возможности независимого судебного пересмотра решения, принятого подобным органом, превращает саму процедуру в неправомерное вмешательство в права человека.

Важно отметить: определяя, каким должно быть разбирательство, определяющее дальнейшую профессиональную судьбу адвоката, и Комитет по правам человека, и Европейский суд по правам человека ссылаются на Основные принципы, касающиеся роли юристов. Несмотря на то, что документ не имеет статус международного договора (а его положения — статус обязательных к имплементации и исполнению для государств) и является инструментом «мягкого права», ссылки авторитетных органов международной защиты прав человека демонстрируют, что содержание Принципов совпадает с содержанием стандарта обращения с адвокатами, который органы защиты прав человека считают обязательным для реализации.

В связи с чем напоминаем, что принцип 28 гласит:
«Дисциплинарные меры в отношении юристов рассматриваются беспристрастным дисциплинарным комитетом, создаваемым юристами, в независимом органе, предусмотренном законом, или в суде и подлежат независимому судебному контролю.»



b) Лишение права на профессию в результате очередной или внеочередной аттестации в Минюсте

При ближайшем рассмотрении, становится очевидно, что механизм аттестации / переаттестации в его настоящем виде также не соответствует вышеприведенным стандартам. Инициирующим и осуществляющим данную процедуру органом остается Минюст. Как осуществляющий аттестацию орган, так и сама процедура создают возможность для произвольного вмешательства в независимость адвокатуры через отсутствие предсказуемых и адекватных (с точки зрения цели обеспечить предоставление адвокатом качественных услуг) требований, полноценной мотивировочной части в решениях Комиссии, равно как отсутствие четкого регулирования а) количественного состава самой Комиссии (в которой, при этом, адвокаты заведомо составляют меньшинство от общего числа членов), б) оснований для проведения очередной аттестации (которая в настоящее время может быть проведена фактически в отношении любого адвоката), в) критериев для принятия решения, в частности, о невозможности выполнения адвокатом своих профессиональных обязанностей вследствие недостаточной квалификации. При этом принятие подобного решения приравнивается к самому строгому дисциплинарному взысканию, прямым следствием которого является лишение адвоката права на профессию.

С точки зрения несоответствия существующей процедуры международным стандартам важно отметить и отсутствие практической возможности обжаловать принятое решение: адвокат не может оспорить объективность оценки его знаний членами Комиссии, а у суда отсутствует возможность проверить достоверность ее выводов. Весь механизм противоречит обязательству государства гарантировать адвокатам справедливое разбирательство независимым компетентным органом в вопросе лишения лицензий, как уже было указано выше.



c) Исключение из территориальной коллегии адвокатов дисциплинарным органом самой коллегии

Если лишение лицензии Министерством юстиции a priori противоречит международным стандартам регулирования деятельности адвокатов, правомерны ли аналогичные процедуры, осуществляемые самими адвокатами в рамках профессионального органа?

В постановлении по делу Buzescu v. Romania, ЕСПЧ отметил: пункт 1 статьи 6 ЕКПЧ (созвучный статье 14 Пакта) не обязывает государства гарантировать судебное разбирательство на каждой стадии спора о гражданских правах и обязанностях. На начальных стадиях ситуацию могут рассматривать административные или профессиональные органы — даже если они не обеспечивают все вышеперечисленные гарантии — но только в том случае, если принятые ими решения могут быть пересмотрены независимым судом с гарантией должной процедуры.

В соображении по жалобе Олега Агеева КПЧ подчеркивает важность рассмотрения вопросов, связанных с лишением адвокатов лицензий, компетентным профессиональным органом не в силу априорной ценности последнего, но ввиду необходимости обеспечить «основополагающий принцип независимости адвокатов». Беларусская адвокатура в настоящее время не может считаться независимой, что создает риск произвольности принимаемых даже территориальными коллегиями адвокатов решений. Само название органа не гарантирует беспристрастность его членов и независимость от других акторов, не говоря о необходимости оценки поведения адвоката относительно профессиональной этики юриста в свете вышеупомянутых Основных принципов.

Точно так же не будет считаться соответствующим обязательствам Беларуси по Пакту применение мер дисциплинарной ответственности вследствие правомерной реализации адвокатом свободы слова (например, как это имело место в случае подписания антивоенной петиции) или в случае неправомерного привлечения к административной ответственности за реализацию свободы слова.

Сама по себе невозможность применения наказания за правомерное осуществление прав человека делает любую санкцию — в том числе соответствующую действующему законодательству Республики Беларусь — неправомерной с точки зрения международных обязательств Беларуси мерой.

В заключениях беларусских судов можно встретить фразы, сущностно сводящиеся к следующему: «суд считает доводы привлекаемого к ответственности лица о несоответствии предъявленного обвинения Международному пакту о гражданских и политических правах и Конституции Республики Беларусь несостоятельными ввиду соответствия принятого решения законодательству Республики Беларусь».

Подобные ссылки на беларусское законодательство не являются достаточным аргументом по ряду причин, в числе которых — прямое действие Конституции, (гарантирующей определенные права и свободы беларусским гражданам и другим лицам в пределах юрисдикции государства) которое не должно сводиться к пустой формуле в статье 7 данного акта, а также недопустимость оправдания нарушений обязательств в области прав человека — как и любых других международных обязательств — ссылкой на национальное законодательство. Согласно ст. 27 Венской конвенции о праве международных договоров, государство не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения своих обязательств по международному договору. В этой части конвенция действует для Беларуси без каких-либо изъятий.

Неспособность национальных судей работать с положениями международных договоров Республики Беларусь (к которым, в числе прочих, относится упоминаемый Пакт) — проблема государства, а не человека, права которого национальные органы обязаны обеспечивать.

Помимо произвольности оснований для вмешательства и процедур, посредством которых оно осуществляется, необходимо отдельно отметить чрезмерность данной санкции, экстраординарность ситуаций, в которых она может применяться.

В важном для понимания пределов допустимого в адвокатской деятельности деле Багиров против Азербайджана ЕСПЧ отметил:

«…Несмотря на обязанности, в частности, в отношении поведения, которые должны соблюдать все адвокаты, необходимость в демократическом обществе санкции в виде лишения адвокатской лицензии… должна быть подкреплена очень вескими основаниями.»

Конвейерное применение нормы о возможности лишения адвоката лицензии в некоторых [широко определенных] ситуациях недопустимо, если государство озабочено выполнением своих международно-правовых обязательств в области прав человека. Вмешательство в право человека должно сопровождаться оценкой пропорциональности принятой меры легитимной цели, защищаемому интересу. В уже упоминавшейся жалобе г-на Багирова Суд отметил явную непропорциональность (а значит — неправомерность) примененной санкции цели «обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия», во имя которой автора лишили права на профессию за высказывание об условиях содержания в азербайджанских местах несвободы.

Необходимо, однако, учитывать и последствия принимаемых мер: помимо общей недопустимости произвольного лишения адвокатов лицензий, запрета на оказание давления на адвокатов подобными санкциями, лишение права на профессию является потенциальным грубым вмешательством в право на уважение частной и семейной жизни, гарантированное статьей 17 МПГПП и статьей 8 ЕКПЧ.

В этом аспекте мы обращаемся к практике ЕСПЧ как более детализированному стандарту: применительно к лишению адвокатов права на профессию Суд отмечал: подобное вмешательство негативно влияет на возможность личностной и профессиональной реализации (защищаемой данным правом), вплоть до ее уничтожения. Применение самой строгой санкции в виде лишения лицензии лишает человека профессиональной реализации, возможности получать доход, содержать себя и семью посредством деятельности в рамках своих компетенций, не говоря о сопутствующих статусу адвоката, лишенного лицензии за инакомыслие, рисках, вынуждающих полностью перестраивать свой быт, ставящих адвокатов перед выбором: сохранение личного достоинства и высокого этического и профессионального стандарта или относительно стабильные условия деятельности. Международные стандарты адвокатской деятельности сформулированы так, чтобы предотвратить ситуацию, в которой человек предстает перед подобным выбором.

Итак, беларусская репрессивная машина нарушает права адвокатов в нескольких аспектах. Данный материал призван продемонстрировать: для того, чтобы адвокаты не лишались лицензий в произвольном порядке, необходима не столько реализация «права на профессию», сколько обеспечение других прав человека — взаимосвязанных и взаимозависимых. «Право на профессию» в одиночку не способно защитить человека от неправомерного задержания, преследования (в любом формате) за защиту оппозиционных политиков и активистов, высказывание своего мнения по ключевым для общества вопросам, особенно в ситуации, когда правоприменительная модель глубоко дискриминационна и нацелена на поиск внешне приемлемых форматов для искоренения инакомыслия. Полноценная защита адвокатов — как и других индивидов — требует как минимум возможности реализации свободы слова, свободы ассоциаций, права на справедливое разбирательство независимым судом, права на уважение частной и семейной жизни.

Особый статус и роль адвокатов, чрезвычайная серьезность санкции, ведущей к утрате возможности продолжать профессиональную деятельность, требуют от принимающих решение акторов (беспристрастных, подлежащих последующему судебному контролю) тщательной оценки (с учетом уважения прав и свобод адвоката): насколько пропорционально подобное наказание интересу, который подлежит защите? В настоящее время ни о подобных органах, ни о подобной оценке применительно к беларусским механизмам регулирования доступа к профессии говорить не приходится.